Образование, читатель, сейчас это очень актуальная тема, ведь правда? И дело не только в том, что сейчас его фактически на государственном уровне сделали платным. По сути, с самого падения Советского союза оно постепенно становилось таковым. Будь ты учеником или уже родителем в те годы, должен отлично помнить поборы, что взимались раз в четверть, если не чаще, только успевай деньги в школу носить, - на бумагу, на уборщиц, на новые окна, на замену досок, на маркеры для этих досок, и один Бог знает на что ещё. Одна беда, никуда эти поборы не денутся, просто добавятся к плате за определённые предметы, что не вошли в утверждённый правительством список. Не возьмусь, утверждать имели ли место подобные поборы в гимназиях до октябрьского переворота, однако всё образование свыше определённого ценза была платным, а после закона «о кухаркиных детях», и вовсе не доступным многим сословиям.
И всё равно, читатель, каждое следующее поколение говорит, что они-то учились по-настоящему, а вот сейчас уже никто никого ничему не учит.
Первым делом, наш герой занялся богоугодными заведениями. Тут требовалось работать по старинке, а он уже почти отвык от такого метода. Когда приходишься с раннего утра по всем газетным лавкам и скупаешь все газеты, чтобы после штудировать их в кафе на первом этаже дома Супрунова пока слёзы не польются из глаз, а выпитый турецкий кофе из ушей. И телефон тут ничем помочь не сможет – не будешь же обзванивать все богоугодные заведения, интересуясь, а не желают ли они переехать в отличный дом в центре Ростова. Это в лучшем случае могут за розыгрыш дурной принять, в худшем же – в квартиру в доме Воротниковых может пожаловать городовой, а нашему герою вполне хватило одного подобного визита. Слишком уж далеко зашли потом последствия.
А вообще, стоит подумать, - решил Степан, - о каких именно богоугодных заведениях может идти речь. Ведь не поселишь же в освободившихся после городской думы апартаментах ночлежку или лечебницу для душевнобольных, купец Максимов, хоть и говорит, что лишён предрассудков, однако вряд ли обрадуется подобному предложению. Синагога же давно обзавелась собственным помещением, и не нуждалась в услугах Степана. Выходит, оставались, наверное, только учебные заведения, но какое из них сможет оплачивать комнаты на втором этаже дома Максимова. Опять же, пускай купец и говорил, что за выгодой не гонится, но не в убыток же себе сдавать будет. И вряд ли в купеческом сообществе добавит престижа тот факт, что в комнатах после Думы теперь находится какое-нибудь реальное училище для детей низкого сословия.
Значит, гимназия. Вот какое слово надо выискивать в газетах. И Степан, определив для себя задачу, принялся за дело. Когда кофе, действительно, у него только что из ушей не полился, а глаза он тёр постоянно, смахивая выступающие слёзы, наконец, удача улыбнулась ему. Объявление отнюдь не на передовице гласило, что женская гимназия г-жи А.Ф. Андреевой ищет себе место. Это было настоящей находкой для Степана. Объявление вроде уже попадалось ему на глаза, но прежде он не обращал на него внимания. Просто наш герой слабо представлял себе, где искать помещение для целой гимназии.
Суровый бородатый дворник оглядел Степана с головы до ног, как будто думал, свиснуть ли сразу в свисток, вызывая городового. Однако счёл, наверное, нашего героя не настолько подозрительным, чтобы поднимать тревогу сразу, а только поинтересовался:
- А чего у вас за дело до женской гимназии? Вы не из родитилёв будете девиц тамошних, и не из попечителёв тож.
Похоже, он принял Степана за не слишком юного ухажёра какой-нибудь гимназистки, и пускать его не был намерен.
- У меня дело к самой Александре Фёдоровне Андреевой, - заявил Степан, - это поводу смены места.
- Ну, наконец, хоть кто-то пожаловал, - если бы дворнику было знакомо слово сарказм, он бы понял, что сейчас звучало в его голосе, - а то три недели, почитай, никого не было. А матушка, Александра Фёдоровна, извелась уже вся – месяц, что ей кровопийца этот отпустил на исходе уже!
- Так проводи меня к ней, - усмехнулся Степан, - чтобы мы скорее дела все уладили.
- Я не для того тут поставлен, чтобы всяких водить, - отрезал дворник, в голосе которого слышалось теперь огромное самомнение. – Вы, господин хороший, проходите на второй этаж, в конце коридора, что направо, будет кабинет Александры Фёдоровны.
- Благодарю, - кивнул церберу Степан, и вошёл в здание, в котором сейчас располагалась гимназия, и где, как он только что выяснил, её оставалось находиться не больше недели с парой дней в придачу.
В вестибюле его встретила стайка девочек разного возраста. За ними присматривала дама, которая строгостью вида могла помериться даже не с городовым, а с квартальным надзирателем как минимум. И снова те же вопросы – куда и по какому делу? Степан не стал оригинальничать и ответил точно так же, как и дворнику. Однако никакой особой реакции от суровой дамы не добился, она только подтвердила слова дворника, что кабинет Александры Фёдоровны на втором этаже, в конце коридора направо.
- Смотрите, к самой Императрице пошёл, - пробежал шепоток среди девушек.
Поднявшись в кабинет г-жи Андреевой, Степан понял, что прозвище, данное детьми, оказалось весьма точным. Вид Александра Фёдоровна имела вполне подходящий своему царственному имени-отчеству.
