Ну что ж, триумф, фанфары, злодей разоблачён и от его плана не осталось и камня на камне. Впору чувствовать себя победителем, если не титанов, то уже Змия точно. Однако как это частенько бывает – и ведь не только у нашего героя, читатель, сознайся и с тобой такое бывало – никакого триумфа не было в душе у Степана и подавно.
Когда Острожская рассказала ему о подоплёке событий, столь тщательно оберегаемой Потеряхиным, первое чувство, что испытал наш герой была жалость к несчастному актёру. Ведь с ним – ни напрямую, ни как бы то ни было – Чириков дела иметь не станет. Довольно будет и упомянутой репутации Потеряхина, в которой столько скверных пятен, что даже до истории с революционерами никто докапываться не станет. А ведь комиссионные свои Артём по отчеству Павлинович всё равно с актёра сдерёт, и деньги это будут – Степан ничуть не сомневался – весьма приличные. В общем, если кто и останется в сплошном убытке, так это бедолага-актёр, получивший солидный куш в виде наследства в Ростове. Тут его обдерут как липку, дай бог хотя бы половину к себе в Москву увезти, а то ведь можно и вовсе без штанов остаться.
- Жаль мне его, - честно сказал наш герой Острожской, - как думаете, есть ли возможность помочь ему?
- Надеюсь, вы не про этого нахала Потеряхина, - возмутилась, правда, только для вида та.
- Конечно, не про него, - покачал головой наш герой, - а про его незадачливого клиента. Ведь уедет к себе домой и будет клясть Ростов на чём свет стоит – город жуликов и проходимцев.
- Но ведь не все деловые люди в Ростове на вас равняются, - улыбнулась Острожская.
- Однако не все и потеряхины, - отрезал наш герой, и его собеседница не стала возражать, хотя была склонна считать, что как раз наоборот – таких вот Артёмов по отчеству Павлиновичей среди ростовских коммерсантов куда больше.
- И как вы хотите помочь ему? – вместо этого спросила она.
- А вот вы обратили внимание на дом, где квартирует этот самый актёр? – поинтересовался наш герой.
- Да дом как дом, - удивилась столь странному интересу с его стороны Острожская, - таких полно на Нахичеванской меже. На первом этаже армянская семья живёт – довольно большая, а почти весь второй они оставили под сдачу. Судя по недовольству этого актёра, деньги с него дерут весьма приличные.
- Я бы сказал скорее неприличные, - усмехнулся наш герой. – А ведь армяне - народ весьма сметливый, чтобы так запросто обдирать человека. Зачем им это? Скорее всего, они и Потеряхину приплачивают, чтобы тот им арендаторов поставлял. Не думаю, что найдётся так уж много желающих жить в том углу. Конечно, если имеешь деньги на аренду более приличного жилья. А за те деньги, что, как я думаю, дерут с актёра, можно снять нумер в доме того же Супрунова.
- Я решительно не понимаю, к чему вы клоните, Степан, - покачала головой Острожская.
Ей и вправду непонятно было, зачем он всё это говорит – она занималась куда более прибыльной арендой сугубо коммерческой недвижимости, и с нюансами, возникающими при жилом найме, никогда не сталкивалась. В то же время для нашего героя ситуация была как на ладони.
- Им нужны деньги, - заявил он, - хозяевам дома. Денег нужно много и, скорее всего, нужны они быстро. Если бы было время подождать, они сдали бы этаж углами своим сородичам за куда более умеренную плату. Но они пошли на то, чтобы пустить в дом чужака, а это уже говорит об очень многом.
- Например?
- Например, о том, что семья готова поступиться принципами, присущими их народу, отказаться от традиционный закрытости. Вы считаете, с армянами так просто работать? Наверное, потому, что сталкивались лишь с теми, кто не в первом поколении живёт городе, и считает себя ростовцем. А вот на меже живут совсем иначе, уж можете мне поверить.
- Хорошо, - кивнула Острожская, - но что это даёт нам? Как это поможет клиенту Потеряхина?
- Для начала нам надо будет встретиться всем троим, - заявил наш герой, - и, простите, без вашей помощи, госпожа Острожская, мне уж никак не обойтись.
Его собеседнице оставалось лишь тяжёло вздохнуть, конечно же, про себя, чтобы не показать эмоций. Это было бы лишним. Но и отказываться было слишком поздно – как говориться, раз уж впрягся в сани, так тяни.
